Задай вопрос политологу

Вопрос ваш очень обширный. Если коротко – Александр Хинштейн хорошо справляется с ролью коммуникатора, публичного политика, борца с коррупцией и кумовством в местных элитах, активного лоббиста Курской области в федеральных коридорах власти. Не зря недавно Владимир Путин сказал про него – «деньги хорошо выбивает». Очень высок уровень эмпатии к проблемам жителей, быстроты реакции на жалобы, замечания, резонансные события. Да, случаются «перегибы», но отдаю должное – он способен корректировать некоторые свои высказывания и жесты, часто делает это публично. Это, вообще, сегодня – довольно редкое явление в российском государственном управлении. У нас мало кто прямо признает свои ошибки и открыто корректирует решения.В общем, его состоятельность как управленца проверяется именно здесь, в Курской области. Из очевидных проблем – отсутствие сплочённой и мотивированной команды, эффективного аппарата. Но это невозможно получить быстро. Хотя понятно, что этот фактор – решающий.

При внешней схожести, всё-таки динамика ситуации в этих территориях разная. На первом этапе СВО основные удары противника приходились на Белгород и область, в августе прошлого года была захвачена часть территории Курской области, а Брянская подвергается локальным обстрелам и вылазкам ДРГ. Отчасти из-за наиболее «раннего» столкновения с воздействием противника, отчасти – благодаря довольно гибкой системе управления, выстроенной Вячеславом Гладковым, белгородцы сформировали на начальном этапе довольно отзывчивую систему возмещения потерь. Но с прошлогоднего августа систему других масштабов пришлось строить в Курской области с помощью федерального центра и его ресурсов. На настоящий момент, думаю, у белгородцев работают более отработанные модели, а у курян – более ресурсоёмкие.

Продолжение военных действий на Украине, которое перешло в конфликт «на истощение». И хотя наше положение прочнее и устойчивей, а на боле боя мы явно доминируем, давайте скажем честно и аккуратно - наши затраты и потери весьма велики. Западные санкции не носят пока драматического характера, но «вдолгую» играют против российской экономики. На глобальном Юге, в отношениях с Китаем и новыми центрами силы нам удалось добиться понимания и, отчасти, симпатий, но и там нарастают настроения в пользу завершения конфликта. Европа усиливает свою субъектность и начинает милитаризацию, а она явно направлена против России. Большинство постсоветских стран, демонстрируя России внешнюю лояльность, усиливают ориентацию на другие центры силы (Евросоюз, Китай, Турцию).

На самом деле, обновление российских элит в последние годы заметно ускорилось. Скажем, темпы обновления и омоложения губернаторского корпуса с 2017 года – рекордные за всю постсоветскую историю. Или посмотрите на правительство Михаила Мишустина – оно относительно молодое, обновлённое и весьма динамичное. Но есть в нашем госуправлении одна ниша, которую, скорее всего, вы имеете в виду. Речь идёт о высшей элите, близкой к главе государства. Он правит долго и, увы, не молодеет. Это общая черта политических систем, сходных с нашей – самый близкий к персоналистской власти правящий слой не меняется очень долго. С другой стороны, осознание потребности сохранять динамику системы заставляет высшую власть активно ротировать правительство, губернаторский корпус, глав городов. В партийной системе у нас тоже есть активные «долгожители». Но и тут обновление идёт – где-то по естественным, где-то – по политическим причинам.

Мир вступил в эпоху турбулентности и смены системы международных отношений. После распада СССР двуполярная система стала однополярной. Но просуществовала она не очень долго – сегодня мы видим мучительный процесс становления многополярного (некоторые говорят – многостороннего) мира. Процесс этот связан с многочисленными конфликтами, переделом сфер влияния и власти на глобальном уровне. Россия во многом выступает в качестве активного игрока (а где-то даже – «тарана») на этом поле. Так что противостояние – следствие глобальной смены моделей управления мировыми делами. Но скажу вещь не очень у нас популярную. Моногополяный мир будет куда более конфликтным, чем прежние модели. Потому что ресурсных игороков больше, а правила – не такие жесткие. Так что активное противостояние в мире, видимо, надолго!

Предпочитаю воздерживаться от оценок событий, непосредственно связанных с СВО на украинской территории.

Вы задали замечательный вопрос. «Кейс Смирнова» требует ответа – это локальный сбой отстроенной модели отбора и назначения губернаторов или всё-таки системная проблема? Кстати, о правонарушениях можно говорить в любом случае – да, вина фигурантов пока не установлена, но злоупотребление на четыре с лишним миллиарда рублей подтверждены судом. Так что, как минимум, политическую ответственность причастные к делу несут, а степень юридической вины установит судебная система.Алексей Смирнов в органах власти работал долго, и в «нулевые» годы к нему были претензии правоохранительных органов, в связи с чем он и покинул Курск. Вернулся уже при губернаторстве Романа Старовойта с повышением, вскоре стал председателем правительства региона, был зачислен в «школу губернаторов». Почему кремлёвские кадровики упустили некоторые эпизоды биографии – нам неизвестно, но можно предположить мощный лоббизм со стороны влиятельных игроков. Не только тогдашнего губернатора, который теперь пытается всячески дистанцироваться от своего бывшего первого заместителя и истории с возведением фортификаций.Здесь проявляется общая проблема губернаторов «новой волны», которые являются в подавляющем большинстве для управляемых ими территорий «варягами» - они настроены вернуться в Центр с повышением. Роману Старовойту это удалось, но модель управления регионом в последние годы его первого срока была своеобразной – сам губернатор сосредоточился на имиджевых проектах, способствующих его возвращению в Москву, передав текущие дела главе регионального правительства и пролоббировав его как сменщика. Результат известен. Остаётся определить то, о чём я говорил выше: этот кейс – разовый сбой или системная проблема. Ответа пока нет!

Мы уже видели и кадровую чехарду вокруг регионального внутрипола, и попытки раздела функционала ушедшего в Совфед Вадима Соколова. Не совсем удачные. Как я понимаю, некоторые брожения в «большой коалиции» КПРФ и «Единой России» в связи в перенарезкой округов на выборы в Горсовет Орла тоже были, отчасти, связаны с качеством политического менеджмента. В общем, перемещение «тяжеловеса» Соколова в кресло сенатора не прошло бесследно. Но окончательные выводы можно будут делать в этом и следующем году, когда пройдут выборы в Горсовет Орла, Облсовет и Государственную Думу.

Вопрос очень обширный. Если предельно коротко, то на примере Клычкова проходил своеобразный эксперимент, когда Центр направил в регион публичного политика без управленческого опыта на губернаторскую должность. Кстати, сегодня это происходит в Курской области, правда, политической вес Александра Хинштейна и его лоббистские возможности, конечно, намного выше, чем у орловского коллеги. Я бы сказал так – Клычков, конечно, не является образцом успешного регионального руководителя, но и провала тоже не продемонстрировал. Не зря Центр дал ему карт-бланш на второй срок, и дело не только в отношениях Кремля с КПРФ или невысокой значимости Орловской области во внутрироссийских политических раскладах. Если бы первый срок стал провальным, «ярлык» на новую каденцию Клычков бы не получил.Из очевидных «плюсов» его правления – явный рост аграрного сектора, некоторое промышленное оживление, правда, сильно завязанное на фактор военных заказов из-за СВО, реконструкция и развитие инфраструктуры в регионе, включая социальные объекты. Правда, оговорюсь, что с инфраструктурным строительством связано избыточно много скандалов по поводу качества работ, отношений с подрядчиками и коррупционных историй. Но не видеть того, что инфраструктура области сильно «подтянулась» при Клычкове, тоже нельзя.Андрей Евгеньевич показывает себя хорошим коммуникатором с населением и разными социальными группами, это отличительная черта публичных политиков на управленческих должностях, аналогичную историю мы видим в Курской области.Из очевидных минусов – кадровая проблема во власти, которая, пусть и менее острая, чем ранее, но имеет статус хронической. Социально-экономические успехи носят локальный характер, вокруг инфраструктурных проектов много претензий. И, конечно, коррупционные истории. Не сказать, что их нет в других регионах, и Орловщина тут не слишком сильно отличается от соседей, но количество и масштаб коррупционных кейсов на небольшую область – явный «перебор».

Главное для населения – социально-экономическое развитие региона, улучшение инфраструктуры и качества жизни людей. По большому счёту неважно – местный или «варяг» в качестве руководителя их обеспечил. То есть качество управления и взгляд в перспективу – ключевые моменты, которые востребованы людьми. Проблема в том, что среди преобладающих в регионах губернаторов-«варягов» обнаруживается явный дефицит мотивации на работу «вдолгую». В Черноземье уход в Москву Романа Старовойта на пост федерального министра или Максима Егорова на непонятную до сих пор позиции курянами и тамбовчанами были встречены очень болезненно. Но в Курской области пришедший на смену Роману Старовойту «местный» Алесей Смирнов, мягко скажем, не добавил оптимизма. С другой стороны, туляки и воронежцы ещё долго будут помнить «варягов» Алексея Дюмина и Алексея Гордеева, придавших развитию регионов сильную динамику. Так что «варяжскость» или местное происхождение не сказать, чтобы не учитываются при оценке глав территорий людьми, но играют второстепенную роль. Иное дело Кремль, который пока явно ставит на «варягов» - они преобладают в губернаторском корпусе, хотя в некоторых случаях делаются исключения.

По сути, речь идёт о продолжении предыдущего вопроса. Мне придётся в ответе широко обобщать, опуская детали. В целом, можно сказать, что губернаторы из «местных» лучше знают территорию и её проблемы, им не нужно время на знакомство с объектом управления, они быстрее формируют команды, будучи знакомыми с кадрами. Они больше настроены играть «вдолгую», хотя здесь есть немало исключений. И они, разумеется, сильнее завязаны на местные интересы, в том числе, влиятельные группы и кланы.У «вагягов» такой зависимости нет, хотя они тоже бывают ангажированы интересами - уже федеральных групп влияния. Но местные интересы они могут «взламывать», действовать вопреки кланам. Иногда это носит полезный характер и оздоровляет ситуацию. «Варяги», конечно, сильнее ориентированы на федеральный Центр и хотели бы вернуться в Москву с повышением. В этом есть свои очевидные плюсы для Центра, но этот фактор сильно подрывает мотивацию играть в регионе «вдолгую». Почти у всех «варягов» проявляется напряжение при формировании команд и поиске соотношения между местными и «приглашёнными» кадрами. И значительное число «варягов» с солидным федеральным статусом гораздо влиятельнее и эффективнее как лоббисты интересов территории.

По сути, я ответил на этот вопрос выше. Дополню лишь тем, что, с моей точки зрения, большинство губернаторов должны быть из «местных». Учитывая нашу нынешнюю систему управления, кандидатов в региональные начальники надо отбирать и готовить в Центре, но общее соотношение должно быть иным. Сегодня большинство – «варяги», но есть небольшая доля из местных (скажем, в Черноземье «местный» руководитель возглавляет единственный регион – Воронежскую область). Оптимальным, по-моему, является обратное соотношение. Но отмечу, что «варяги» иногда тоже полезны. Названные мной выше примеры Алексея Дюмина и Алексея Гордеева (Тульская и Воронежская области) очень показательны в этом плане.

В нашей нынешней ситуации эти перспективы «нишевые». Это структуры политического управления в регионах (министерства и департаменты внутренней политики), работа в аппаратах областного парламента, муниципальных представительных органов, аналитических организациях и подразделениях, аппаратах политических партий. То есть, поле для применения компетенций есть, и оно весьма интересное, но это – довольно узкие сегменты. Имейте это в виду!

Здесь мы наблюдаем синергию утраты культуры с коммерческими интересами. Надо менять культуру благоустройства. Жестче контролировать, чаще и громче реагировать на факты вырубок. Чем больше случаев будет опубличиваться, чем активнее СМИ и соцсети будут вскрывать коммерческие мотивы в деятельности «дровосеков», тем больше деревьев мы спасём.

Трамп резко ускорил фрагментацию «коллективного Запада». По сути, в прежнем виде его уже нет. Буквально на днях президент США заявил, что Америка больше не будет насаждать демократию в других странах. Новый курс США – консервативный реализм, отказ от больших союзов, от установления глобальных правил, в которых доминировал прежний коллективный Запад. Это резко ускоряет формирование того, что у нас называют - «многополярный мир». Но это будет очень жесткий и конфликтный миропорядок. Скажем, уже началась милитаризация Европы, думаю, скоро этот процесс захватит Японию. На постсоветском пространстве «многовекторность» вовсе не тождественна «пророссийскости» - посмотрите на Армению, Азербайджан или Казахстан, которые балансируют между разными центрами силы. Нам придётся жить в жестоком, конфликтном мире, где нет общих правил, точнее, есть право сильного, а временные нормы устанавливаются договорами этих сильных между собой. Таковы контуры нового миропорядка, который в связи с началом СВО и приходом к власти Трампа, наступает быстрее, чем многие думали.

Есть ощущение, что большая часть международных игроков, а также большинство населения и элит в России хотели бы завершения конфликта. Вопрос - в условиях. Пока по ним нет должного сближения позиций. На театре боевых действий Россия доминирует, но положение противника не настолько серьёзное, чтобы подтолкнуть его к серьёзным уступкам. Обе стороны не поддаются внешнему давлению. Так что пока, увы, условия не созрели. Но ситуация меняется – в зависимости от неё и будет формироваться атмосфера для установления мира.